Переходя к рассмотрению распределения трески в наших северных водах, отметим прежде всего, что Баренцово море, омывающее мурманский берег, является непосредственным продолжением норвежских вод. Треска, появляющаяся в нем временно, представляет собою, как мы увидим далее, ту же норвежскую треску, приходящую сюда на кормежку. Однако еще в начале этого столетия, при обработке результатов Мурманской научно-промысловой экспедиции Комитета для помощи поморам (Брейтфус и Гебель, 1908), высказывалось предположение «о существовании особой мурманской группы трески, мигрирующей лишь из фиордов Мурмана на богатые кормом банки и обратно». На мысль о существовании такой трески наводило появление крупной трески в Мотовском заливе задолго до времени прихода стай норвежской трески, а также присутствие там же и в других местах Мурмана тресковой икры, личинок и мальков.
Новейшие исследования мурманской трески подтвердили полное тождество главных масс нашей трески с норвежскою, но в то же время установили, что у нас имеется и своя фиордовал треска, подробно описанная Есиповым (1931) под местным названием «турянки» (от слова «тура», которое означает морские водоросли, ламинарии). Она, действительно, держится обычно в зарослях водорослей и в связи с этим местом обитания отличается яркой оранжево-красной или желтоватой окраской тела, темной спиной и оранжевой радужиной и плавниками. Она значительно мельче трески, приходящей из Норвегии, достигает лишь 40 см длины. Вдали от берегов, на глубинах, где ловят треску ярусами, она встречается редко. При всех этих различиях тщательное сравнение турянки с океанской треской, проведенное В. К. Есиповым, показало, что, в противоположность фиордовой треске Норвегии, турянка отличается от океанской трески лишь возрастными признаками и биологическими особенностями — живет у берегов и, по всем вероятиям, здесь же мечет икру. С турянкою оказалась совершенно тождественной и мелкая треска, водящаяся у берегов Новой Земли (Есипов, 1933).
Обширные по размаху, но оставшиеся незаконченными и лишь в очень незначительной части опубликованные, исследования по треске Гос. Океанографического института (1930—1933) не дали окончательного решения по вопросу о составе мурманской трески. Исследования числа позвонков и лучей спинных плавников, предпринятые сотрудниками института (Дементьева и др., 1931), подтвердили, во-первых, несомненное тождество нашей океанской трески с норвежской, как это явствует уже из одинакового числа позвонков (рис. 33) и числа лучей во втором спинном плавнике (их число варьирует у нас от 19.49 до 20.12), и, во-вторых, наличие настоящей фиордовой трески, сходной с норвежской, в Мотовском заливе; она характеризуется понижением числа позвонков и лучей по сравнению с океанской, примерно в таком же масштабе, как в фиордах Норвегии. Однако попытка разбить океанскую треску на ряд (8—11) «разностей», привязанных будто бы к определенным банкам или районам Баренцова моря и различающихся между собою черепными показателями, оказалась бесплодной, тем более, что позднее были обнаружены и некоторые методические дефекты при установлении этих «разностей».