На севере «smolts» спускаются в море на 1—3 месяца позже, не успевают накопить запасы в теле, и потому «grilse» не поднимаются следующий год вовсе. Несомненно, степень упитанности рыбы должна играть некоторую роль в готовности отвечать на внешние стимулы миграций, но объяснять только этим фактором пробуждение миграционного инстинкта также не приходится. Не редки случаи, доказывающие, что упитанность не так важна: в некоторых реках, например, идут «grilsе» сперва менее упитанные, позднее — более тяжелые, в других реках ход их растягивается на очень долгий срок и ясно, что пришедшие последними кормились в море дольше, чем первые.
Среди внешних побуждающих причин едва ли не наиболее достоверным является влияние распространения в море пресной воды в зависимости от половодья в реке. Действительно, вряд ли можно сомневаться в том, что струи пресной воды могут ощущаться в море лососем на далеком расстоянии с помощью химического чувства или путем уловления разницы температур. С другой стороны, ясно, что при наступлении половодья пресная вода дальше проникает в море и захватывает большую поверхность. И на самом деле, по данным Нордквиста, крупным подъемам воды в реках соответствуют максимальные уловы лососей в устье, т. е. максимальный подход их. Из 28 скандинавских и финских рек в 15 реках наблюдается полное совпадение этих двух явлений, в 6 — большой улов лососей следует немедленно за окончанием половодья. Точно так же Мензис отмечает, что в р. Уай (Wye) в Шотландии в 1908—1917 гг. половодье наблюдалось в конце марта, а максимальней улов лососей — непосредственно в апреле. Лососи, помеченные в Соузерленде, немедленно направлялись в более северно расположенные реки (если там наблюдалось в это время половодье). С другой стороны, низкое стояние воды задерживает ход лососей. В Северне в 1890 г., при исключительно низком стоянии уровня, ход лососей задержался до ноября. Во французских реках, по данным Руля, низкое стояние воды в реках прерывает ход в конце лета. В Северне уменьшение хода «grilse», начиная с 1919 г., связывается с устройством водопровода для Ливерпуля, который отнял у реки 45 млн литров воды и тем понизил ее уровень.
Ветер и течения мало влияют на ход лососей, только приливное течение помогает им входить в реку. Без сомнения, важным фактором, могущим сигнализировать рыбе момент, благоприятный для миграции, должна была бы быть температура воды. В этом направлении сделано множество наблюдений, но результаты их чрезвычайно противоречивы: по мнению одних авторов, лосось направляется из холодной воды в теплую, по другим — обратно. Все попытки связать начало хода лососей с какими-нибудь определенными температурами или с разностями температур оказываются неудачными. И в самом деле, если принять во внимание, что лосось идет в некоторые реки почти круглый год, при постоянно меняющемся соотношении температур реки и моря, становится ясно, что общего закона здесь никакого быть не может. В частных случаях, однако, температурные раздражения должны все же играть известную роль в возбуждении и направлении инстинкта миграции. Некоторые факты нам известны: так, понижение температуры воды в реке, например от снеговых вод, задерживает ход лосося, при ледоходе лосось также останавливается и пережидает в протоках и бухточках, при холодной погоде в Шотландии он никогда не перепрыгивает через водопады. С другой стороны, низкие температуры у «озимых» лососей как будто содействуют созреванию половых продуктов, и Л.С. Берг считает это даже основной причиной зимовки «озимых» рыб в реке.
Некоторые исследователи (Roule, 1921, 1929) пытаются связать вхождение лососей в реки с содержанием кислорода в воде последних. В частных случаях возможно, что этот фактор играет роль, так как иногда речные воды содержат больше кислорода, чем морская вода, но при половодье, например, вследствие разливов и затопления берегов, содержание кислорода падает, а в это время как-раз речные воды, как мы видели выше, особенно привлекают лососей. Во всяком случае пока у нас слишком мало наблюдений, чтобы признать эту связь с кислородом общим законом. Еще меньше у нас данных в пользу значения для хода лососей щелочности воды или содержания в ней углекислоты. Вполне возможно, однако, что именно в этом направлении будет найдена разгадка таинственной способности лососей и других рыб отыскивать пути в водной среде, где зрение едва ли может оказывать какую-либо помощь. Только тонкое химическое чутье, вероятно, еще более тонкое, чем обоняние сухопутных животных, и связанная с этим чутьем феноменальная «память» на химические раздражения могут объяснить такие факты, как, например, способность нерки различать воду рек, выходящих из озера, даже в том случае, если это озеро находится в самом верховье реки, в 3000 км от устья.